АЛЕКСАНДР МИСУРКИН:
«Не хотелось бы, чтобы турист вдруг начал бегать по космическому кораблю с криками: "Лёлик, останови машину, я выйду!"»

Александр, так же, как и Юрий Алексеевич Гагарин, вы родились в Смоленской области. Это как-то повлияло на ваши устремления стать космонавтом?
Если честно, нет. Я даже не могу сказать, что научно-популярная фантастика, которой я сильно увлекался в детстве, явилась каким-то определяющим фактором. Наверное, это просто изнутри. Это была внутренняя тяга побывать там, где до тебя никто не был.

Какие качества помогли вам стать космонавтом?
Умение задавать самому себе правильные вопросы. Это один из фундаментальных навыков. Когда в детстве в моей голове прозвучал вопрос: «Ты же понимаешь, что джедаем стать не вариант?», во-первых, я трезво ответил себе: «Да, понимаю». Во-вторых, спросил себя: «А что тогда можно?». И понял, что можно слетать на околоземную орбиту. Главное – я не спросил себя: «Ты что, серьезно думаешь, что ты – простой парень, считай из деревни – сможешь стать космонавтом?» Вот если бы я так спросил себя, то ничего не получилось бы. Главное, что я не сомневался в своих силах. И спасибо моему педагогу за то, что дала мне план достижения моей цели. Поэтому стать космонавтом помогло отсутствие сомнений в том, что это возможно.

Т.е. вера в мечту и вера в себя.
Вера в то, что амбициозная цель может быть достигнута. Хотя это даже не вера. У меня просто не было мыслей, что это невозможно. У меня был план, и я по нему действовал. И у меня даже не было мыслей оценить: реальный он или нереальный. Как говорится, у меня был какой-то план, и я его придерживался (смеется).

Если бы план не получилось реализовать?
Никогда не думал в таком ключе. Знаете, когда я находился в отряде космонавтов еще до своего первого полета, у нас пошел тренд на получение второго образования. Я не совсем это понимал. Я думал так: «У тебя есть цель, ты идешь к ней. И еще не дойдя до нее, ты начинаешь искать запасные варианты на случай «а вдруг что?».

Но если бы, оглядываясь в прошлое, я знал, что люди еще не летают в космос, я бы стал пилотом. Ну или на крайний случай моряком.

Александр, как выглядит обычный день космонавта во время полета?
Это прекрасный рабочий день с чудесным видом за окном. Подъем в 6.00, полтора часа отводится на утренние процедуры, завтрак, подготовку к работе. Потом рабочий день с перерывом на обед и на 2,5 часа физкультуры. Заканчивается он конференцией с Центром управления полетом. Потом ужин и 2,5 часа свободного времени, так сказать. В 21.30 отбой. Почему «свободного, так сказать»? Потому что особенно поначалу это свободное время уходит на подготовку к работе на завтрашний день.

Работа в полете в чем заключается? Из чего состоит?
Если брать в процентах, то, к сожалению, сегодня работа по научным программам и проведению экспериментов занимает максимум процентов 30 времени. В большей степени это медицинские, биотехнологические исследования. Есть эксперименты технического плана, в определенном объеме присутствует физика, материаловедение.

Всё остальное время – это работа с системами, обеспечивающими работоспособность станции и жизнедеятельность человека. Например, кислород для дыхания мы производим из воды. Для того чтобы система электролиза работала штатно, вода не должна иметь воздушных пузырей, которые в силу перепада давления в ней нет-нет, да и образуются. А сепарирование воды – это одна из рутинных работ, которая меня всегда удручала. Понимая стоимость работы космонавта на борту, думаешь: «Неужели нельзя было придумать систему сепарирования пузырей без участия человека? Да еще желательно и на Земле». Правда, раньше такая система была.

Как вы не уставали от такой монотонности в замкнутом пространстве?
Это не совсем монотонность, это неэффективное использование времени космонавтов. Меня всегда это напрягало. А как не уставал? Очень просто. Когда ты горишь своей деятельностью, когда ты сам находишь себе какие-нибудь интересные занятия, то у тебя есть способ снятия напряжения.

Допустим, в первом полете у меня было желание сделать фотографии всех своих инструкторов на фоне нашей планеты. Я не хотел подходить к этому формально. Т.е. распечатать на обычном принтере, на листочке А4 фотографию и приложить рядом с иллюминатором. Хотелось сделать так: в невесомости плавает планшет, на нем красивое фото, а сзади видна планета Земля. Но, как оказалось, яркость Земли настолько высока, что яркость любых планшетов несопоставима с ней. Поэтому, пытаясь сфотографировать и Землю, и планшет с фото, я получал либо хорошее изображение Земли, либо планшета. В общем, столько сил и времени у меня это отняло (смеется)!

Получилось в итоге?
Получилось, но не совсем так, как изначально планировал. А во втором и третьем полете у меня было еще больше творческих задач. И мало того, чем дальше – тем сильнее было ощущение, что я не успеваю их выполнить. Во втором полете впереди было полгода, а у меня было такое чувство, что я не успеваю всё сделать и надо поторопиться (смеется).

Нормальное чувство для идейного человека. Александр, вы сказали, что научная деятельность занимает всего 30% от рабочего времени космонавтов. Может это число как-то измениться в большую сторону?
Да, но для этого нужно усовершенствование технологий нашего присутствия в космосе. Надо меньше времени уделять поддержке систем жизнеобеспечения. Может, не самый красивый пример, но туалет нужно убирать, работать с наполненными ёмкостями, чтобы получать из урины воду. Это всё требует времени. И пока это не работает автоматически. Те же компьютерные сети. Сейчас у российского сегмента есть возможность управлять этими сетями с Земли. Но так как системы постоянно дорабатываются, приходят новые блоки и функции, то они не всегда начинают работать штатно и сразу. Это требует затрат времени космонавта и совместной работы со специалистами на Земле. В общем, пока это не тот случай, когда ты на 3D-принтере напечатал блок и дальше он работает сам, без твоего участия (смеется).

Знаете, находясь на Земле, думаешь, что космические полеты как раз таки и предназначены в большей степени для того, чтобы давать научный результат человечеству. А это всего 30%. В чем тогда глобальная цель полетов?
То, что мы бороздим просторы вселенной, – это ведь тоже технологии. Технологии умения летать в космос. Стоит лет пять туда не полетать, и эти навыки и умения у нас просто физически пропадут. Поэтому мы не просто совершаем полеты, мы шаг за шагом отрабатываем системы, которые обуславливают возможность присутствия человека в космосе. Кроме того, мы эти системы развиваем. Поэтому даже то время, которое тратится на обеспечение пребывания человека в космосе, – это тоже работа по совершенствованию освоения космического пространства.

Александр, как вы абстрагируетесь от физического дискомфорта, который испытываете во время полета? Отсутствие твердой поверхности под ногами, отсутствие подушки под головой во время сна…
Не знаю ни одного космонавта, которого напрягало бы отсутствие твердой поверхности под ногами. Тем более для того, чтобы как-то фиксироваться в пространстве, мы используем поручни, в том числе на полу. Ноги под них вставил (как в лыжные крепления) – и немного себя в пространстве уже застабилизировал. В общем, сам факт наличия невесомости и отсутствие возможности стоять вряд ли кого-то беспокоят в космосе.

Но напрягающих факторов действительно достаточно с точки зрения физического дискомфорта. Первый и главный – тот формат гигиены, который космонавт может себе позволить. Однако я бы говорил не о том, что нужно абстрагироваться, а о том, что нужно преодолеть или минимизировать воздействие этого стрессового фактора. Нужно подумать, что можно сделать с этим источником стресса.

К примеру, как-то раз я понял, что мне совершенно невыносимо бриться. Кожа сухая, так как на станции пониженная влажность: влагу из воздуха мы собираем, очищаем и используем повторно. Тогда я решил: мне все равно, какие у нас будут видеоприветствия или видеоконференции, бриться я буду после физкультуры, когда я весь мокрый и распаренный. И это совершенно иное качество бритья. Во-первых, легче от самого такого бритья, а во-вторых, от того факта, что ты якобы что-то умное придумал (смеется). Таким образом уровень стресса в этой части намного уменьшается.

Кроме того, у любого человека, в том числе у космонавта, должны быть свои способы снятия стресса. В моем случае это спорт и созерцание Земли – это сродни медитации. Я для себя ввел такое правило: как бы сильно я ни устал, как бы мало спать мне ни осталось, обязательно выделять 10 минут на то, чтобы просто наслаждаться видом Земли. Так же и в обычной жизни: чтобы снять стресс, нужно всегда искать что-нибудь красивое.

Спортом в космосе удобно заниматься?
Вполне. Там же всё специально разработано под условия невесомости: беговая дорожка с притягом, вело- и силовой тренажеры. Даже в бадминтон в космосе играли. Правда, по неосторожности сломали один ноутбук (смеется). А во время моего третьего полета (прим.: в декабре 2021 года Александр возглавил экипаж, в состав которого вошли два японских космических туриста) играли в бадминтон с японскими туристами. С этим видом спорта я их познакомил еще на Байконуре, во время предстартовой подготовки. Юсаку Маэдзава так полюбил эту игру, что решил по прилете домой построить зал для игры в бадминтон.

Тяжело было с непрофессиональными космонавтами в полете? Как они вели себя на борту?
Не то, чтобы тяжело. Но это был очередной вызов, который, собственно, и делал полет интересным для меня. Мне нужно было качественно и в одиночку выполнить ту работу, которая раньше была рассчитана на двоих.

Ну а что касается японцев – то это идеальные туристы для меня: дисциплинированы, ответственны, аккуратны. С ними очень комфортно было. И адаптировались они к жизни в космосе так же быстро, как и я в первом полете. Т.е. в первый день на них лица не было – это связано с привыканием к невесомости. Второй день – более или менее, а с третьего дня космонавты-туристы уже включились в активную деятельность: они ставили перед собой 100 задач, которые собирались выполнить во время 12-дневного полета. Их активность, педантичное отношение к технике и правилам, ответственность вызвали во мне глубокое уважение и благодарность.

Космический туризм – это путешествие минимальной группы людей? Сколько туристов может отправиться с космонавтом?
Максимум, что возможно сегодня силами Роскосмоса, – это один профессиональный космонавт и два туриста. Если говорить о мире, то был опыт, когда четверо туристов летали вообще одни. Это был орбитальный полёт, без стыковки к космической станции. Если мы говорим про Crew Dragon и полёт на МКС, тогда это один космонавт и три туриста. Надеюсь, когда новый российский четырёхместный корабль «Орёл» будет создан и полетит, он тоже будет использоваться для этих целей. Вообще я считаю, со временем космический туризм должен стать более доступным для человечества.

Перед полётом туристы проходят какую-нибудь программу психологического отбора? Ведь не каждый человек психологически выдержит полёт в космос.
Хороший вопрос. Медицинские обследования точно будут проходить все туристы. Психологические исследования тоже должны быть. Конечно, не хотелось бы, чтобы турист вдруг начал бегать по космическому кораблю с криками: «Лёлик, останови машину, я выйду» (смеётся). Но, с другой стороны, люди, которые смогли заработать такие большие деньги и готовы их потратить на космическое путешествие, априори имеют крепкую нервную систему. Здесь я не беру в расчет детей богатых родителей.

Александр, расскажите, что у вас за совместный проект с Музеем космонавтики в Москве?
Проект «Космос не ждёт», который знакомит широкую общественность с космическими событиями, происходящими на нашей планете. Очень часто люди думают, что космос – это где-то там, далеко. Хотя космические технологии всё глубже проникают в жизнь каждого человека. В нашем проекте мы стараемся рассказывать и об истории космонавтики, и о новостях космического мира. Это такой информационный выпуск раз в две недели.

Важное дело по популяризации космоса делаете. Может, и кадры подтянутся в космическую отрасль. Судя по всему, они нам нужны. Особенно после анонсируемого выхода России из МКС и развития собственной программы.
В последнее время очень часто делаются заявления по этому поводу. Но никогда Россия не выйдет из проекта МКС. Как минимум потому, что на России лежит ответственность за свод МКС с орбиты. Двигатели есть только на российском сегменте, и только российская сторона может обеспечить свод станции с орбиты в заданном районе. Так что мы при всём желании уйти не можем. Никто из партнёров не в состоянии будет самостоятельно эксплуатировать российский сегмент и выполнять эту функцию. Поэтому Россия уйдёт только тогда, когда оттуда уйдут все.

Какое будущее ждет изучение космоса и российскую космонавтику?
Уже сейчас в космосе, к великому моему сожалению, есть наметившееся разъединение. Былое сотрудничество расходится на отдельные проекты. У России это будет свой национальный проект – российская орбитальная станция. Насколько будут реализованы амбиции в части полёта к Луне – сложно сказать. Тем не менее новый корабль строится в том числе для того, чтобы летать к Луне и обратно. Надеюсь, эта часть космической программы также будет иметь место в недалеком будущем, но многое зависит от экономических возможностей страны.

Кроме того, наконец-то российская космическая отрасль разворачивается в сторону беспилотного космоса в части увеличения спутниковой группировки. Очевидно, это будет основное направления развития и использования ресурсов в ближайшие годы.

Вы сказали, что сейчас есть наметившееся разъединение в космосе. Значит, появится конкуренция, которая приведет к повышению эффективности космических программ. Разве это не так?
Очень хороший вопрос. Я долго думал, где граница: с одной стороны, конкуренция – это полезно, с другой стороны, я всё же за сотрудничество. Конкуренция нужна для того, чтобы уровень твоих компетенций был на таком уровне, чтобы тебя хотели видеть в международной команде. Если в вас заинтересованы как в партнере, то у вас больше возможностей влиять на облик совместного проекта и на реализацию собственных интересов.

В конце 90-х у американцев не было компетенций как по строительству орбитальных станций, так и по реабилитации астронавтов после длительных полётов. Поэтому они предложили нам совместный проект и вкладывали деньги в создание в том числе российских модулей, когда у России не было денег, но были компетенции. Сегодня, когда американцы получили все компетенции, они говорят по-другому: «Ребята, мы делаем новый проект, строим станцию на орбите вокруг Луны. Хотите с нами? Поехали! Только вы будете делать то, что мы вам дадим и по нашим правилам, это же наш проект. Вот вам шлюзовой отсек, сделайте его по нашим технологиям». Формат разговора уже совершенно другой.

Поэтому важно быть лидером в своем деле, тогда, объединившись в сильную команду, можно по-настоящему осваивать космос в совершенно иных, общецивилизационных масштабах.

Александр, вы являетесь мотивационным спикером. Как и к чему мотивируете своих слушателей?
По сути, я рассказываю различные истории и примеры из своего космического опыта или опыта своих коллег, анализирую их и делюсь своими выводами. Полный список тем, с которыми я выступаю, представлен на моем сайте https://amisurkin.com в разделе «Космические наблюдения». На сегодня наиболее востребованы темы про деятельность в условиях неопределенности, работу со стрессом, формирование команды и инопланетян, конечно (улыбается).

Александр, в чём еще вы видите свою пользу для мира, для общества?
Я не скажу, что я всегда заботился о том, чтобы отдавать что-то обществу. Но как-то с возрастом пришло осознание того, что жить нужно не только для себя, своих родных и близких. Появилась потребность созидать.

Я очень люблю бадминтон. Поэтому пять лет назад с группой единомышленников мы создали Федерацию бадминтона в родной Орловской области. В какой-то момент я понял: вот оно – то дело, через которое я отдаю обществу частичку себя.

С точки зрения профессионального спортсмена все виды спорта равны, каждый занимается тем, что любит. Но для государства очень важно, особенно сейчас, в негативных демографических условиях, чтобы увеличивалось число активных трудоспособных граждан. Как это сделать? По мнению ВОЗ, здоровый образ жизни – это уже 50% твоего здоровья. Поэтому важно приобщить людей к здоровому образу жизни, что предполагает систематическое занятие физкультурой и спортом.

И в этом смысле, как массовый спорт, игра в бадминтон для государства и общества – универсальный инструмент. Он требует минимальных технического и экономического порогов входа, минимального количества участников – двух человек, а не 12 (улыбается). Играть могут женщины и мужчины в смешанных командах, ну и сама игра – эмоционально яркая и в то же время очень энергозатратная, а совершенствоваться в ней можно безгранично. Поэтому развитие такого вида спорта – это мой способ созидать.

Есть ли какие-либо подвижки в популяризации бадминтона?
В нашем государстве, к сожалению, бадминтон как массовый вид спорта развит не так, как в Европе. Но подвижки есть. Пять лет назад мы приступили к работе и вот в эти дни мы проводим уже ставшие традиционными всероссийские турниры по бадминтону в Орле. И впервые финальные игры будут транслироваться на Матч ТВ. Несомненно, проведение соревнований самого высокого уровня – это и показатель результативной работы нашей Федерации, и мощнейший элемент мотивации для развития как профессионального, так и массового сегментов бадминтона в нашем регионе.

Подписывайтесь на социальные сети героя интервью —@alexander_misurkin
Беседовала – Ирина Кожурова
Вёрстка – Ирина Бирибкина
Фото — архив Александра Мисуркина
22.11.2022